когда я трезв я муму и герасим, мама, а так я война и мир
Все началось с того что Полина Ufoshkina в момент очередного катарсиса наклонилась ко мне и вкрадчивым шепотом сказала о том, что именно поэтому она так мало пишет в блог, мол никак не скажешь этого в словах.
Говорить можно много, даже в словах. Но мне хватит отметить только то, что каждую ночь становится видно только песок под ногами, огромный купол неба над головой, море до самого горизонта, как положено, и горы изрезанные как попало. Все сводится к тому, что я гораздо меньше чем все это, я даже короче чем та волна которая от всего этого исходит.
У строяка меня схватила за локоть девочка с лифчиком на голове и начала лепетать что-то по поводу конца света, как то связывая его с лифчиком, голос она будто бы записывала на зонт,будто бы это интервью, вот такие шутки. В маршрутке мужчина больше всего похожий на карлсона, который долго пил и порос бородавками сует мне свою вонючую мелочь. В воронеже сплошной осенний борщ.
Остались только печаль, загар и кашель.
И да, я ещё больше полюбил огонь.
Спасибо за огонь, за всякий. За любой.
Говорить можно много, даже в словах. Но мне хватит отметить только то, что каждую ночь становится видно только песок под ногами, огромный купол неба над головой, море до самого горизонта, как положено, и горы изрезанные как попало. Все сводится к тому, что я гораздо меньше чем все это, я даже короче чем та волна которая от всего этого исходит.
У строяка меня схватила за локоть девочка с лифчиком на голове и начала лепетать что-то по поводу конца света, как то связывая его с лифчиком, голос она будто бы записывала на зонт,будто бы это интервью, вот такие шутки. В маршрутке мужчина больше всего похожий на карлсона, который долго пил и порос бородавками сует мне свою вонючую мелочь. В воронеже сплошной осенний борщ.
Остались только печаль, загар и кашель.
И да, я ещё больше полюбил огонь.
Спасибо за огонь, за всякий. За любой.