когда я трезв я муму и герасим, мама, а так я война и мир
родился плохонький
не выживет-похую
сгибать её и разгибать
хотел ломать и созидать...
и вот пространство как бы уезжает из-под ног, вернее тактично отодвигается ровно на столько чтобы ты это почувствовал. Тела как бы ватны, а тебя самого как бы и нет вовсе. Двое в шапках идут вдоль заправки по сухому весеннему асфальту, наверняка ведь даже не знают, зачем они это делают.
Мысль гребет всеми своими членами и шустро по-лягущаче прячется под камни. Ты отделен от мира как самый соврменный человек, чуишь враждебность. Дожиди бля...
Женщина из очереди пялиться, выходя машет мне рукой через окошечко. Прозраный плотный шар подымается прямо из темечка и разбивается об потолок в тот самый момент, когда хотелос открыть глаза. Я даже слышу звук.
все потеряно. вопиюще...
не выживет-похую
сгибать её и разгибать
хотел ломать и созидать...
и вот пространство как бы уезжает из-под ног, вернее тактично отодвигается ровно на столько чтобы ты это почувствовал. Тела как бы ватны, а тебя самого как бы и нет вовсе. Двое в шапках идут вдоль заправки по сухому весеннему асфальту, наверняка ведь даже не знают, зачем они это делают.
Неприятны Глебушке
Юношки и Девушки
Юношки и Девушки
Мысль гребет всеми своими членами и шустро по-лягущаче прячется под камни. Ты отделен от мира как самый соврменный человек, чуишь враждебность. Дожиди бля...
Женщина из очереди пялиться, выходя машет мне рукой через окошечко. Прозраный плотный шар подымается прямо из темечка и разбивается об потолок в тот самый момент, когда хотелос открыть глаза. Я даже слышу звук.
все потеряно. вопиюще...